Ковалев А.П., Откидач В. В., Джура С. Г.

На пути к новой синтагме

   

Три стадии признания научной истины:

первая – «это абсурд»,

вторая – «в этом что-то есть»,

третья – «это общеизвестно».

Эрнест Резерфорд (1871–1937).

В статье сделан анализ ситуации поиска и смены парадигм в науке а также формирования новой синтагмы. Анализ проводится по ключевым понятиям физики, математики и философии на примере генезиса этих понятий. Приведены гипотезы развития парадигмы и формирования синтагмы.

БСЭ дает следующее толкование: «синтагма – (от греч. sэntagma, буквально – вместе построенное, соединённое)». Словарь Брокгауза и Эфрона дает такое определение: «синтагма, греч., название сочинения, дающего систематическое обозрение предметов одной научной или практической области».

Актуальность и исторический ракурс проблемы. Классически к рассмотрению динамики смены парадигм подошел известный американских ученый Т.Кун /1/. Актуальность его работ, а также работ другого исследователя этой проблемы – И. Лакатоса, – прошла проверку временем и сейчас важна как никогда вследствие того, что есть все основания полагать, что очередная парадигма пройдет свою смену. Более того, от правильного выбора направления развития зависит факт самого существования человека на земле. На „Днях СПб философии” в 2006 году академик В.А.Зубаков высказал мысль о том, что необходима не только (и не столько) смена парадигмы, как поиск новой синтагмы. И здесь очень важны позиции всех наук и всех методологических подходов, исторически известных человечеству, чтобы наиболее объективно вести поиск и задействовать все здоровые силы на выход из системного кризиса, в котором оказалось человечество. Самое интересное, что, имея разные методологические подходы, традиционная наука и так называемая эзотерическая, приходят к одному и тому же выводу по многим вопросам современности (в частности о том, что традиционная наука называет системным кризисом человечества). Кроме этого, развитие и сам генезис понятия эзотеризма как науки лежит в ракурсе смены парадигм, и ниже приведены ряд аргументов в пользу того, что это и есть, возможно, новая синтагма человечества. Следует сказать, что понятие «эзотеризм», после информационной вседозволенности вслед за развалом СССР, а так же из-за безответственных публикаций, продолжающихся и в настоящее время, выработал у широкой научной общественности в целом негативный взгляд на это высокое понятие. Однако, на скрытый смысл, который и выражается самим словом «эзотеризм», это никак не повлияло и именно этот смысл стараются найти во все века истинные исследователи этой традиции. И многие достигли результатов, которые во многом не удается повторить даже сейчас. Приведем лишь один яркий пример – таинственные открытия в области энергетики великого сербского изобретателя Николы Теслы. Сегодня ему посвящаются книги, статьи, фильмы, и все же с позиций традиционной науки непонятно, как все, что он сделал, работает, как он смог создавать свои уникальные приборы без компьютера и моделирования и многого другого, привычного для современного инженера. Кроме всего прочего он пользовался так называемой неклассической физикой, в которой есть место вселенскому эфиру. По сути, это был эзотерический подход, который работал и работал превосходно! Все изобретения Н. Теслы работали и работают оптимальным образом (т.е. задачи оптимизации решались неклассическим способом). Елена Петровна Блаватская – великая наша соотечественница, признанный авторитет среди последователей этико-философского гнозиса, – писала об эзотеризме, что «тот факт, что где-то ходят поддельные деньги лишь подтверждает, что где-то есть и настоящие». Понимаем, что это не есть строгое математическое доказательство (это не дедуктивный метод, а индуктивный), но без индукции невозможно доказать и базовые теоремы средневековой математики.

Генезис и традиции смены парадигм. Сходство позиций Куна и Лакатоса определяется рядом их общих черт, среди которых: утверждение принципиальной теоретической нагруженности эмпирических фактов; стремление опереться на историю науки как на эмпирическую основу методологии, смещение центра внимания со структуры научного знания к его развитию, понимаемому вовсе не как простое накопление фактов и теорий, но как последовательность кардинальных изменений облика науки, а также самих стандартов и идеалов научной рациональности; отказ устанавливать жесткие демаркационные, разграничительные линии между наукой и ненаукой; признание существенной роли метатеоретических социокультурных факторов в процессе смены тех или иных господствующих научных представлений новыми /1/.

Размышляя о векторе развития науки, как бы раздвигая ее рамки, В Кузнецов в предисловии к новому переизданию исследования Томаса Куна отмечает: «Постпозитивизм идейно завершается концепцией методологического анархизма Пола Фейерабенда, который в своей посвященной Лакатосу книге «Против …метода» (1975), отталкиваясь от принципа несоизмеримости парадигм Куна, провозгласил эпатирующий тезис «все пойдет», «все дозволено», «все сгодится»: поскольку рост знания происходит в результате полиферации, размножения теорий и подходов, то необходимо отстаивать позицию последовательного плюрализма как в самой науке, так и за ее пределами, приветствуя появление и распространение, а также взаимовлияние и взаимодействие самых различных, самых безумных и экзотических идей. Наука, понимаемая как по сути дела анархическое предприятие, ничем принципиально не отличается от других социокультурных традиций и практик, а следовательно, и не имеет перед ними никаких преимуществ. Поэтому наука должна быть отделена от государства, подобно тому, как ранее от государства была отделена церковь; государство не должно выделять науку и не должно оказывать ей исключительную поддержку, но должно предоставить равные возможности также религии, мифу, магии и т. п.» /2/. Таким образом, многие элементы эзотеризма, ранее считавшиеся ненаучными, вполне согласуются с современным мировоззрением и, по нашему мнению, должны быть введены в научный оборот.

Гипотеза эзотерического подхода. Однако, мы полагаем, должен быть баланс между новым и старым. Если отдать предпочтение только одному, скажем старому, то нового не будет вообще, и наоборот, если только новому, то без критики можно далеко зайти. Поэтому через призму знания нужен критический анализ этого нового. Так известно, что в основе метода мозгового штурма на первом этапе решения научных проблем лежит правило: выдвигать любые, даже самые экзотические идеи. И только когда полный список составлен, тогда начинается критический анализ. Генезис этого понятия представлен в эпиграфе нашей статьи. В первом сборнике данного издания (издание СПб-Донецк) опубликована статья д.ф.н. С.Р.Аблеева «О новой научной картине мира» /3/, которая была критически воспринята редактором. Полагаем, что это был тот первый этап в понимании, о котором Э.Резерфорд писал, что «это абсурд», но только на первом этапе. Постараемся показать на основе принятой теории научных революций Т.Куна (который, к слову, многократно в своей книге упоминает слово «эзотерический» в весьма положительном контексте), что данный подход, по крайней мере, не лишен смысла, а по большому счету и составляет ту самую синтагму, о которой речь ниже. По всей видимости, второй выпуск научного сборника должен ознаменовать следующий этап понимания, или словами Э.Резерфорда «в этом что-то есть», т.е. по крайней мере новые научные тенденции можно воспринимать как гипотезу.

Неизбежность смены парадигм. По определению Т.Куна парадигма (дисциплинарная матрица) выступает как совокупность знаний, методов и ценностей, безоговорочно разделяемых членами научного сообщества. Он говорит о возможности выделения следующих стадий ее развития: допарадигмальная наука, нормальная наука (парадигмальная), экстраординарная наука (внепарадигмальная, научная революция). В допарадигмальный период наука представляет собой эклектичное соединение различных альтернативных гипотез и конкурирующих научных сообществ, каждое из которых, отталкиваясь от определенных фактов, создает свои модели без особой апелляции к каким-либо внешним авторитетам. Однако со временем происходит выдвижение на первый план какой-то одной теории, которая начинает интерпретироваться как образец решения проблем и составляет теоретическое и методологическое основание новой парадигмальной науки. Парадигма определяет спектр значимых научных проблем и возможные способы их решения, одновременно игнорируя не согласующиеся с ней факты и теории. В рамках нормальной науки прогресс осуществляется посредством кумулятивного накопления знаний, теоретического и экспериментального усовершенствования исходных программных установок. Вместе с тем, в рамках принятой парадигмы ученые сталкиваются с рядом "аномальных" (т.е. не артикулируемых адекватно в рамках принятой парадигмы) фактов, которые после многочисленных неудачных попыток эксплицировать их принятым способом, приводят к научным кризисам, связанным с экстраординарной наукой. Эта ситуация во многом воспроизводит допарадигмальное состояние научного знания, поскольку наряду со старой парадигмой активно развивается множество альтернативных гипотез, дающих различную интерпретацию научным аномалиям. Впоследствии из веера конкурирующих теорий выбирается та, которая, по мнению профессионального сообщества ученых, предлагает наиболее удачный вариант решения научных головоломок. При этом, приоритет той или иной научной теории отнюдь не обеспечивается автоматически ее когнитивными преимуществами, но зависит также от целого ряда вненаучных факторов (психологических, политических, культурных и т.п.). Достижение конвенции в вопросе выбора образцовой теории означает формирование новой парадигмы и знаменует собой начало следующего этапа нормальной науки, характеризующегося наличием четкой программы деятельности и искусственной селекцией альтернативных и аномальных смыслов. Исключение здесь не составляет и тот массив знаний, который был получен предшествующей историей науки /1/.

Видимость кумулятивной преемственности в развитии знания обеспечивается процессом специального образования и учебниками, интерпретирующими историю науки в соответствии с установками, заданными господствующей парадигмой. В силу этого достаточно проблематично говорить о действительном прогрессе в истории естествознания. Усовершенствование и приращение знания отличает только периоды нормальной науки, каждый из которых формирует уникальное понимание мира, не обладающее особыми преимуществами по сравнению с остальными /1/.

Вот что пишет Т.Кун: «Те же самые проблемы и та же ориентация придали единство большей части по преимуществу исторических и на первый взгляд очень различных исследований, которые я опубликовал после окончания моей гарвардской стажировки. Несколько из этих работ было посвящено важной роли, которую играют те или иные метафизические идеи в творческом научном исследовании» /1/. Итак, видно, что метафизика, лежащая в основе эзотерики, играет существенную роль в работе исследователя, по крайней мере, она вдохновляет и дает идеи для ее реализации. Жизнь сложнее схем, в ней есть много такого, как говорил Шекспир, что и не снилось нашим мудрецам! Не парадоксы ли Н.Тесла он имел ввиду?

Под парадигмами Т.Кун подразумевает признанные всеми научные достижения, которые в течение определенного времени дают научному сообществу модель постановки проблем и их решений. Но многое уже не вмещается в эту модель, по крайней мере, это и приведенные феномены Н. Теслы, и эфирные машины Джона Кили, и турбинные двигатели Виктора Шауберга и многое другое.

Золотое сечение как доверительный интервал. Мы полагаем (выдвигаем это как гипотезу), что традиционная (в терминах Т.Куна – нормальная наука), должна состоять с новшествами в соотношении золотого сечения. Это некий прообраз доверительного интервала, которым пользуются для отсечения недостоверных данных в технике. Нормальная наука, например, часто подавляет фундаментальные новшества, потому что они неизбежно разрушают ее основные установки. Тем не менее, до тех пор, пока эти установки сохраняют в себе элемент произвольности, сама природа нормального исследования дает гарантию, что эти новшества не будут подавляться слишком долго. Иногда проблема нормальной науки, проблема, которая должна быть решена с помощью известных правил и процедур, не поддается неоднократным натискам даже самых талантливых членов группы, к компетенции которой она относится. В других случаях инструмент, предназначенный и сконструированный для целей нормального исследования, оказывается неспособным функционировать так, как это предусматривалось, что свидетельствует об аномалии, которую, несмотря на все усилия, не удается согласовать с нормами профессионального образования. Таким образом (и не только таким) нормальная наука все время сбивается с дороги. И когда это происходит – то есть когда специалист не может больше избежать аномалий, разрушающих существующую традицию научной практики, – начинаются нетрадиционные исследования, которые, в конце концов, приводят всю данную отрасль науки к новой системе предписаний, к новому базису для практики научных исследований. Исключительные ситуации, в которых возникает эта смена профессиональных предписаний, Т.Кун рассматривает как научные революции. Они являются дополнениями к связанной традициями деятельности в период нормальной науки, которые разрушают традиции /1/.

Эзотерический этап как признак зрелости научной теории. Т.Кун убежден: «Формирование парадигмы и появление на ее основе более эзотерического типа исследования является признаком зрелости развития любой научной дисциплины» /1/. Нужно отдать должное тому факту, что то, что сейчас понимается под эзотерикой в обыденном сознании, или то, что о ней пишет желтая пресса, подчас формирующая общественное мнение, весьма пестрое, не отражает действительности. Мы придерживаемся того мнения, что развитие этого направления должно идти сугубо научными методами и иметь целостную систему анализа и синтеза, что и пытаются осуществить ученые в целом ряде Интернет-проектов, научных конференций, семинаров и созданных на их основе Ассоциаций. Ярким примером такого творчества, на наш взгляд, может служить деятельность международной неправительственной ассоциации «Этика и Наука Будущего» (http://ethics.roerich.com/), учредителями которой выступили такие уважаемые ВУЗы как МВТУ им. Н.Э.Баумана, Институт востоковедения РАН, институт математики им. М.В.Келдыша, институт географии РАН, Донецкий национальный технический университет и другие (http://roerich.com/delfis/index.html). Защищен целый ряд диссертаций по наследию великой семьи Рерих – признанных авторитетов во многих направлениях научной деятельности, и в частности, в этико-философском гнозисе. Таким образом, научные конференции и философские диссертации, защищаемые в Московском и Санкт-Петербургском Университетах (Н.Самохина, Е.А.Трофимова, С.Р.Аблеев) и Институте философии РАН (Д.А.Шаров) – все это убедительно говорит о весомом месте, занимаемом Е.И. и Н.К. Рерихами, в общем, строение мировой философии и культуры в целом. Подбор диссертаций на эту тему (наследие семьи Рерих, Е.П.Блаватской и их Учителей) приведен в http://aipe.roerich.com/russian/ims/diser.html, включая первую докторскую диссертацию по этому направлению С.Р.Аблеева.

Т.Кун убежден, что в результате исследований образуется некоторый фонд фактов, часть из которых доступна простому наблюдению и эксперименту, а другие – являются более эзотерическими и заимствуются из таких уже ранее существовавших областей практической деятельности, как медицина, составление календарей или металлургия. Иными словами, они пришли к парадигме, которая оказалась способной направлять исследование всей группы в целом. Трудно найти другой критерий (если не считать преимуществ ретроспективного взгляда), который бы так ясно и непосредственно подтверждал, что данная отрасль знаний стала наукой.

Какова же тогда природа более профессионального и эзотерического исследования, которое становится возможным после принятия группой ученых единой парадигмы? Если парадигма представляет собой работу, которая сделана однажды и для всех, то спрашивается, какие проблемы она оставляет для последующего решения данной группе? Эти вопросы будут представляться тем более безотлагательными, если мы укажем, в каком отношении использованные Т.Куном до сих пор термины могут привести к недоразумению. В своем установившемся употреблении понятие парадигмы означает принятую модель или образец; именно этот аспект значения слова «парадигма», за неимением лучшего, позволяет Т.Куну использовать его. Но, как вскоре будет выяснено, смысл слов «модель» и «образец», подразумевающих соответствие объекту, не полностью покрывает определение парадигмы.

Именно наведением порядка, соответствующего определенной модели, занято большинство ученых в ходе их научной деятельности. Вот это и составляет то, что Т.Кун называет нормальной наукой. При ближайшем рассмотрении этой деятельности (в историческом контексте или в современной лаборатории) создается впечатление, будто бы природу пытаются «втиснуть» в парадигму, как в заранее сколоченную и довольно тесную коробку. Цель нормальной науки ни в коей мере не требует предсказания новых видов явлений: явления, которые не вмещаются в эту коробку, часто, в сущности, вообще упускаются из виду. Ученые в русле нормальной науки не ставят себе цели создания новых теорий, обычно к тому же они нетерпимы и к созданию таких теорий другими /4/.

Т.Кун утверждает, что концентрируя внимание на небольшой области относительно эзотерических проблем, парадигма заставляет ученых исследовать некоторый фрагмент природы так детально и глубоко, как это было бы немыслимо при других обстоятельствах. И нормальная наука располагает собственным механизмом, позволяющим ослабить эти ограничения, которые дают о себе знать в процессе исследования всякий раз, когда парадигма, из которой они вытекают, перестает служить эффективно. С этого момента ученые начинают менять свою тактику. Изменяется и природа исследуемых ими проблем. Однако до этого момента, пока парадигма успешно функционирует, профессиональное сообщество будет решать проблемы, которые его члены едва ли могли вообразить и, во всяком случае, никогда не могли бы решить, если бы не имели парадигмы. И, по крайней мере, часть этих достижений всегда остается в силе /1/.

Очевидно, что существуют правила, которых придерживаются все ученые-профессионалы в данное время, тем не менее, эти правила, сами по себе не могут охватить все то общее, что имеется в различных видах нормального исследования. Нормальная наука – это в высокой степени детерминированная деятельность, но вовсе нет необходимости в том, чтобы она была полностью детерминирована определенными правилами. Вот почему Т.Кун предпочел ввести в качестве источника согласованности в традициях нормального исследования принцип общепринятой парадигмы, а не общепринятых правил, допущений и точек зрения. Правила эти, по его мнению, вытекают из парадигм, но парадигмы сами могут управлять исследованием даже в отсутствие правил /1/.

Значение кризисов для методологии. Неудача в стремлении разрешить новые проблемы часто разочаровывает, но никогда не удивляет. Ни проблемы, ни головоломки не решаются, как правило, с первой попытки. Наконец, всем этим примерам свойствен еще один признак, который подчеркивает важную роль кризисов: разрешение кризиса в каждом из них было, по крайней мере, частично, предвосхищено в течение периода, когда в соответствующей науке не было никакого кризиса, но при отсутствии кризиса эти предвосхищения игнорировались.

Значение кризисов заключается именно в том, что они говорят о своевременности смены инструментов исследования.

Отметим здесь только один момент, касающийся этого вопроса. Почти всегда люди, которые успешно осуществляют фундаментальную разработку новой парадигмы, были либо очень молодыми, либо новичками в той области, парадигму которой они преобразовали. И, возможно, этот пункт не нуждается в разъяснении.

Таким образом, должен, очевидно, возникнуть конфликт между парадигмой, которая обнаруживает аномалию, и парадигмой, которая позднее делает аномалию закономерностью.

Как показал Т.Кун, парадигмы вообще не могут быть исправлены в рамках нормальной науки. Вместо этого, как мы уже видели, нормальная наука, в конце концов, приводит только к осознанию аномалий и к кризисам.

Странная роль учебников. Предположим как само собой разумеющееся, что знания о науке и любителя, и специалиста основываются – как ни в одной другой области – на учебниках и некоторых других видах литературы, примыкающих к ним. Однако учебники, будучи педагогическим средством для увековечения нормальной науки, должны переписываться целиком или частично всякий раз, когда язык, структура проблем или стандарты нормальной науки изменяются после каждой научной революции. И как только эта процедура перекраивания учебников завершается, она неизбежно маскирует не только роль, но даже существование революций, благодаря которым они увидели свет. Если человек сам не испытал в своей жизни революционного изменения научного знания, то его историческое понимание, будь он ученым или непрофессиональным читателем учебной литературы, распространяется только на итог самой последней революции, разразившейся в данной научной дисциплине /1/.

Таким образом, считает Т.Кун, учебники начинают с того, что сужают ощущение ученым истории данной дисциплины, а затем подсовывают суррогаты вместо образовавшихся пустот. Характерно, что научные учебники включают лишь небольшую часть истории – или в предисловии, или, что более часто, в разбросанных сносках о великих личностях прежних веков. С помощью таких ссылок и студенты, и ученые-профессионалы чувствуют себя причастными к истории. Однако та историческая традиция, которая извлекается из учебников и к которой таким образом приобщаются ученые, фактически никогда не существовала. По причинам, которые и очевидны, и в значительной степени определяются самим назначением учебников, последние (а также большое число старых работ по истории науки) отсылают только к той части работ ученых прошлого, которую можно легко воспринять как вклад в постановку и решение проблем, соответствующих принятой в данном учебнике парадигме. Частью вследствие отбора материала, а частью вследствие его искажения ученые прошлого безоговорочно изображаются как ученые, работавшие над тем же самым кругом постоянных проблем и с тем же самым набором канонов, за которыми последняя революция в научной теории и методе закрепила прерогативы научности. Неудивительно, что учебники и историческая традиция, которую они содержат, должны переписываться заново после каждой научной революции. И неудивительно, что, как только они переписываются, наука в новом изложении каждый раз приобретает в значительной степени внешние признаки кумулятивной.

Замалчивая такие изменения и стремясь представить развитие науки линейно, учебник скрывает процесс, который лежит у истоков большинства значительных событий в развитии науки.

Поскольку ученые – люди благоразумные, тот или другой аргумент в конце концов убеждает многих из них. Но нет такого единственного аргумента, который может или должен убедить их всех. То, что происходит, есть скорее значительный сдвиг в распределении профессиональных склонностей, чем переубеждение сразу всего научного сообщества.

Зачем, в конце концов, студент-физик, например, должен читать работы Ньютона, Фарадея, Эйнштейна или Шрёдингера, когда все, что ему нужно знать об этих работах, изложено значительно короче, в более точной и более систематической форме во множестве современных учебников?

В большей степени, чем это делается в других творческих областях, ученый приходит к выводу, что наука развивается по прямой линии к современным высотам. Короче, он рассматривает историю своей науки как прогресс. У него и нет никакой альтернативы, пока он остается в рамках своей области.

Т.Кун говорит, что неминуемо эти замечания будут наводить на мысль, что член зрелого научного сообщества напоминает персонаж из книги Оруэлла „1984 год”, ставший жертвой истории, переписанной властями. Более того, подобное предположение не является таким уж нелепым. В научных революциях есть потери, так же как и приобретения; а ученые склонны не замечать первых /1/.

Учебники, по мнению Т.Куна, создаются только в итоге научной революции. Они являются основой для новой традиции нормальной науки. Поднимая вопрос об их структуре, был явно упущен один момент. Что представляет собой процесс, посредством которого новый претендент на статус парадигмы заменяет своего предшественника? Любое новое истолкование природы, будь то открытие или теория, возникает сначала в голове одного или нескольких индивидов. Это как раз те, которые первыми учатся видеть науку и мир по-другому, и их способность осуществить переход к новому видению облегчается двумя обстоятельствами, которые не разделяются большинством других членов профессиональной группы. Постоянно их внимание усиленно сосредоточивается на проблемах, вызывающих кризис; кроме того, обычно они являются учеными настолько молодыми или новичками в области, охваченной кризисом, что сложившаяся практика исследований связывает их с воззрениями на мир и правилами, которые определены старой парадигмой, менее сильно, чем большинство современников /1/.

Эту ситуацию, на наш взгляд, иллюстрирует дзенская притча о чашке чая. Вот она:

Нан Ин, японский мастер дзен, принимал как-то у себя профессора университета, пришедшего расспросить его о дзен. Нам Ин разливал чай. Налив гостю полную чашку, он продолжал лить дальше. Профессор смотрел на льющийся через край чай и, наконец, не выдержав, воскликнул:

– Она же полна! Больше не входит!

– Вот как эта чашка, – ответил Нан Ин, – и вы наполнены своими мнениями и суждениями. Как же я могу показать вам дзен, пока вы не опорожните свою чашку? /5/

Взгляд на проблему молодых или закон отрицания отрицания. Так Уайтхед хорошо уловил неисторический дух научного сообщества, когда писал: «Наука, которая не решается забыть своих основателей, погибла». Тем не менее, он был не совсем прав, как считает Т.Кун, ибо наука, подобно другим предприятиям, нуждается в своих героях и хранит их имена. К счастью, вместо того чтобы забывать своих героев, ученые всегда имеют возможность забыть (или пересмотреть) их работы. Так, благодаря учебникам, мы знаем о Ньютоне как о великом ученом физике и математике. Свои работы в этом отношении сам Ньютон расценивал весьма сдержанно, зато главными своими трудами считал толкование Библии, в частности «Толкование на книгу пророка Даниила». В эпитафии ему, в частности написано: «Он прославил в своем учении Всемогущего Творца. Требуемую Евангелием простоту он доказал своей жизнью. Пусть смертные радуются, что в их среде жило такое украшение человеческого рода» - http://www.alhimik.ru/great/newton.html. Другой великий физик – А.Эйнштейн всегда имел на своем рабочем столе книгу Е.П. Блаватской «Тайная Доктрина» – синтез науки, религии и философии (фундаментальный труд по философии антропокосмизма). «Племянница Эйнштейна во время своего пребывания в Индии в 1960-х годах специально посетила штаб-квартиру Теософского общества в Адьяре. Она объяснила, что ничего не знает ни о теософии, ни о самом обществе, но решила побывать здесь, потому что на рабочем столе её дяди постоянно лежала Тайная Доктрина госпожи Блаватской <...>. О том же сообщает Джек Браун в статье "В гостях у профессора Эйнштейна" /6, 7/.

Дарвин особенно прочувствованно писал в конце книги «Происхождение видов»: «Хотя я вполне убежден в истине тех воззрений, которые изложены в этой книге в форме краткого обзора, я никоим образом не надеюсь убедить опытных натуралистов, умы которых переполнены массой фактов, рассматриваемых ими в течение долгих лет с точки зрения, прямо противоположной моей... Но я смотрю с доверием на будущее, на молодое возникающее поколение натуралистов, которое будет в состоянии беспристрастно взвесить обе стороны вопроса» /8/. А Макс Планк, описывая свою собственную карьеру в «Научной автобиографии», с грустью замечал, что «новая научная истина прокладывает дорогу к триумфу не посредством убеждения оппонентов и принуждения их видеть мир в новом свете, но скорее потому, что ее оппоненты рано или поздно умирают и вырастает новое поколение, которое привыкло к ней» /9/.

Хотя некоторые ученые, особенно немолодые и более опытные, могут сопротивляться сколь угодно долго, большинство ученых так или иначе переходит к новой парадигме. Обращения в новую веру будут продолжаться до тех пор, пока не останется в живых ни одного защитника старой парадигмы и пока вся профессиональная группа не будет руководствоваться единой, но теперь уже иной парадигмой /10/.

Роль математической веры. Интересный факт, но в беседах с математиками часто можно слышать такую фразу, что «сначала я понял, что теорема верна, а потом ее доказал». Так же сама постановка доказательства аксиомы заводит в тупик – ведь ее доказать нельзя! То есть она верна – мы это понимаем, но доказать не можем... Таким образом, мы принимаем утверждение аксиомы на веру. А сама аксиома является основанием математических доказательств. Т.Кун считает, что «кто принимает парадигму на ранней стадии, должен часто решаться на такой шаг, пренебрегая доказательством, которое обеспечивается решением проблемы. Другими словами, он должен верить, что новая парадигма достигнет успеха в решении большого круга проблем, с которыми она встретится, зная при этом, что старая парадигма потерпела неудачу при решении некоторых из них. Принятие решения такого типа может быть основано только на вере. Это одна из причин, в силу которых предшествующий кризис оказывается столь важным. Ученые, которые не пережили кризиса, редко будут отвергать неопровержимую очевидность в решении проблем в пользу того, что может легко оказаться и будет легко рассматриваться как нечто неуловимое. Но самого по себе кризиса недостаточно» /1/.

Научное сообщество представляет собой необычайно эффективный инструмент для максимального возрастания количества проблем, решаемых благодаря изменению парадигмы, и увеличения точности их решения.

Поскольку масштабной единицей научных достижений служит решенная проблема и поскольку группа хорошо знает, какие проблемы уже были решены, очень немногие ученые будут склонны легко принимать точку зрения, которая снова ставит под вопрос многие ранее решенные проблемы. Природа должна сама первая подрывать профессиональную уверенность, указывая на уязвимые стороны прежних достижений. Кроме того, даже тогда, когда это случается и появляется на свет новый кандидат в парадигму, ученые будут сопротивляться его принятию, пока не будут убеждены, что удовлетворены два наиболее важных условия. Во-первых, новый кандидат должен, по-видимому, решать какую-то спорную и в целом осознанную проблему, которая не может быть решена никаким другим способом. Во-вторых, новая парадигма должна обещать сохранение в значительной мере реальной способности решения проблем, которая накопилась в науке благодаря предшествующим парадигмам. Новизна ради новизны не является целью науки, как это бывает во многих других творческих областях.

Какие же это проблемы, которые позволяет решить эзотерический подход? Во-первых, аксиологический – поиск смысла жизни, из которых вытекают решения всех других проблем. Интересно, что в период Карибского кризиса президент США Джон Кеннеди сказал кры­латую фразу: "У меня есть тысячи специалистов, которые могут построить пирамиду, но нет ни одного, кто сказал бы, стоит ли ее строить". Этим он подчерк­нул, что мир нуждается в системных аналитиках, мудрецах, способных взглянуть на проблему целиком, не ограничиваясь одним аспектом. Современная наука как никогда нуждается в таких мудрецах, чтобы определить устойчивую траекторию развития человеческой цивилизации. А вот что говорит Е.И.Рерих: «Человечество не может превратиться в роботов цивилизации, оно не просуществует и нескольких столетий. Высшие центры жизни замолкнут и оявятся на отмирании лучших способностей к прогрессу нашего внутреннего существа. Дулжно осознать, что без корней и основ ничто стоять не может, потому Основы Культуры, Гуманизма должны быть охранены в первую очередь в каждой стране, которая хочет жить и процветать. Итак, судьбы многих стран, а может быть, и существование всей планеты – в руках самого Человечества» /11/.

Второй – решение тех задач, что накопились и не решены в рамках старой парадигмы: феномены Розы Кулешовой, Н.Тесла и т.д. (вдумчивый читатель сможет без труда продолжить этот ряд). Эти и другие феномены легко объясняются эзотерическим подходом о котором в Гранях Агни Йоги говорится: «Древние знания должны превратиться в научные формулы».

Принципиально новый подход к знанию. Т.Кун писал, что: «Мы не обладаем прямым доступом к тому, что знаем, никакими правилами или обобщениями, в которых можно выразить это знание» /1/. Нужно отметить, что в эзотерическом подходе (которым к слову пользовался Н.Тесла), это знание получается другим путем. Удивительный факт, что известные столпы науки вообще не имели образования (то есть получили свои знания иным способом – читай „эзотерическим путем”) – это и К.Э.Циолковский и известный предсказатель прошлого века Эдгар Кэйси. А традиция эта лежит в веках: такие прозрения были у Якоба Беме, сапожника, или у Уильяма Блэйка, полуграмотного гравера; у необразованных пророков Иезекиля и Иоанна Богослова, с его страшным Апокалиспсисом /12/. Не этот ли, но уже экологический Апокалипсис стоит у ворот человечества сейчас?

Здесь мы коснулись одного из основных и вместе с тем наиболее неоднозначных явлений религиозной, оккультной и мистической жизни. Это наблюдаемый на протяжении всей обозримой истории феномен восприятия человеком всевозможного рода информации (сообщений, рекомендаций, наставлений), поступающей из некоего незримого источника, который расценивается самим воспринимающим самым различным образом – от собственного подсознания, или высшего «Я», до бесплотных духов (темных и светлых) и богов, вплоть до Единого Творца и Вседержителя. Таким образом, это явление истолковывается исключительно сообразно мировоззренческим установкам и склонностям человека в соединении с характером контакта и содержанием получаемых откровений /13/. Этот источник профессор В.В.Пак, именем которого названа кафедра математики в ДонНТУ, называл «космическим банком данных» или Богом /14/. Истинно сказано, что «малое знание уводит от Бога, а большое ведет к Нему». В связи с этим характерно высказвание известного математика Г.Вейля об ученых, в муках взобравшихся на свою вершину и с удивлением обнаруживших там давно и удобно усевшихся богословов.

Баланс веры и знания. Среди наиболее плодотворных критериев научного исследования будут, например, точность предсказания, особенно количественного предсказания; равновесие между эзотерическим и обычным предметами исследования; число различных проблем, которые удалось решить данной теории.

На протяжении столетий знанием считалось то, что доказательно обосновано (proven) – силой интеллекта или показаниями чувств. Мудрость и непорочность ума требовали воздержания от высказываний, не имеющих доказательного обоснования; зазор между отвлеченными рассуждениями и несомненным знанием, хотя бы только мыслимый, следовало свести к нулю. Но способны ли интеллект или чувства доказательно обосновывать знание? Скептики сомневались в этом еще две с лишним тысячи лет назад. Однако скепсис был вынужден отступить перед славой ньютоновской физики. Эйнштейн опять все перевернул вверх дном, и теперь лишь немногие философы или ученые все еще верят, что научное знание является доказательно обоснованным или по крайней мере может быть таковым /15/ .

Выводы. Метафизика Востока оказалась созвучна новым научным тенденциям. Необходимо ввести понятие эзотеризма в современное естествознание. Изучать эзотерические науки нужно не менее тщательно (если не более) чем традиционные. На наш взгляд, решение острейших проблем современности лежит в подходах, иллюстрируемых именно этим этико-философским гнозисом. Объединение нынешнего научного взгляда на мир с эзотерическим даст новую синтагму человечеству, которая выведет его из системного кризиса и, по сути, даст не много ни мало – возможность выжить.

Завершить эту статью хотели словами известнейшей нашей соотечественницы – Е.П. Блаватской, о будущем науки: «Будущее открывает перед нами самые грандиозные перспективы. Ибо пробил уже час начала великого циклического воз­вращения к мистическому мышлению. Со всех сторон нас окружают воды океана универсальной науки – науки вечной жиз­ни, таящие в себе забытые затонувшие сокровища ушедших поколений» /16/.

Литература:

  1.  Т.Кун. Структура научных революций. – М.: АСТ, 2003.

  2. Кузнецов В. Понять науку в контексте культуры // Т.Кун. Структура научных революций. – М.: АСТ, 2003.

  3. Аблеев С.Р. О новой научной картине мира // Мудрость Дома Земля. О мировоззрении XXI века. Экогеософский альманах, вып. 4-5. Под ред. В.А.Зубакова. Санкт-Петербург – Донецк, 2003; - http://www.roerich.com/zip2/almanah.zip

  4. Хомич Е.В. История философии: Энциклопедия / Мн.: Интерпрессервис; Книжный Дом, 2002.

  5. Притчи человечества (все известные традиции)/Сост. В. В. Лавский. – Мн.: Лотаць, 2001. - 608 с. http://www.roerich.com/zip/pritchi.zip

  6. Кренстон С., Уильямс К. Е.П.Блаватская: жизнь и творчество основательницы современного теософского движения. – Рига-Москва: ЛИГАТМА, 1996.

  7. Мельников С.Г. Всеволод Соловьев и Владимир Соловьев о Блаватской и теософии // Адамант, №3, 2006. – http://lomonosov.org

  8. Дарвин Ч. Происхождение видов путем естественного отбора или сохранение благоприятных рас в борьбе за жизнь. – СПб.: Наука, 1991.

  9. Plank M. Scientific Autobiography and Other Papers. – N.Y., 1949.

  10. В. Barber. Resistance by Scientists to Scientific Discovery. – "Science", CXXXIV, 1961, p. 596-602.

  11. Рерих Е.И. Письма в Америку. Т.3. – М.: Сфера, 1996. http://www.roerich.com/zip/fosdik_3.zip

  12. Мельников Л.Н. Виртуальная реальность и космическое сознание // Дельфис, №2(46), 2006. http://roerich.com/delfis/delphis_2006_2(46).djvu

  13. Попов Д.Н. Урусвати // Е.И.Рерих. Письма в Америку. В 3-х т. (1929-1955). Т.1. – М.: Сфера, 1996.

  14. Пак В.В. Инженер, математика и другие: Простые методы математического моделирования природных и техногенных процессов / Донецкий государственный технический университет. – Донецк, 1995. – 224 с.

  15. Лакатос И. Фальсификация и методология научно-исследовательских программ // Т.Кун. Структура научных революций. – М.: АСТ, 2003.

  16. Блаватская Е.П. Иная сторона жизни. – М.: Сфера, 2005.